Тогда Рурик протянула вперед единственную руку, схватила его за плечо. И, прежде чем он успел отреагировать, сказала:

— Смотрите на меня… смотрите. Да. Я такая же, как вы, во мне наполовину кровь Золотых. Да. Если бы можно было узнать, то моя мать с Побережья могла оказаться родом из Кель Харантиша. У меня нет воспоминаний о прошлой жизни. У меня есть только то, что мне говорит Башня.

От сокрушительного потрясения его глаза открылись: в течение нескольких мгновений он беззащитно смотрел на нее.

— Не понимаю…

— Мы не похожи на них, — сказала Рурик. — У нас нет керетне , нет памяти о прошлых жизнях. Если прошлое не с нами, то оно не управляет нами. Я жила в этом мире не в дни Империи. Если Сантендор'лин-сандру любил смерть настолько, чтобы отдать ей половину мира, то это не означает, что я должна или что вы можете или хотите сделать то же самое.

Он ошеломленно потряс головой, этот харантишец в коричневой кольчуге с подвижными руками и ногами, и его выкрашенная белой краской грива заколыхалась на морском ветру. Я бросила взгляд на Рурик и увидела: ее широко посаженные желтые глаза горели на темном лице.

— Освободитесь от этого, — сказала она. — То, что вы делаете, не единственный путь. Если может меняться Башня, то, значит, могут и Сто Тысяч, могут и Золотые из Харантиша.

Почти угрюмо Орис Кеталу сказал:

— Но я ничего не знаю о северных землях, об этих «Северных Пустошах», о которых говорит Т'АнСутаи-телестре . Они могут быть ничуть не лучше Побережья…

Хилдринди склонился вперед и с деланной иронией произнес:

— Шан'тай , куда уж хуже!

Кеталу бросился к нему, оттащил в сторону, лихорадочно говоря что-то вполголоса. Оба поглядывали на нас время от времени. Поискав глазами Прамилу и увидев ее среди других Анжади, я поняла, что наша сплоченная маленькая группа разделилась на части, рассеялась среди толпы ортеанцев из хайек . На верхней палубе стоял окутанный тканью корпус покинутого лучевого импульсного генератора.

— А если могут измениться они, — сказала темнокожая ортеанка, — то могут меняться и с'аранти . Кристи, я привела Ориса Кеталу к пониманию главного — он допускает возможность перемен, если и не более того. Могу ли я объяснить это и вам?

— Мне? — я пожала плечами, потом добавила: — Компания не меняется.

Рурик кивнула в сторону Прамилы Ишиды, стоявшей среди других членов Двадцать Восьмого рэйку .

— Что же она? А ваша Корасон Мендес сейчас увидев горящий Свободный порт Морврен, думает ли она так же, как когда-то? А вы, Кристи, вы — Компания. Допускаете ли вы возможность того, что обстоятельства могут быть различны?

Джат опускался, разрезая металлическим носом океан и вздымая радужный веер водяной пыли. Другие корабли скользили параллельными курсами, рассекая сверкающее море, с запада дул сильный ветер. В свете Звезды Каррика блеснул корпус «челнока». Я продолжала стоять на качающейся палубе и на мгновение ощутила то же облегчение, какое, должно быть, испытывал и Орис Кеталу. Ничто не внушало оптимизм, и все же — обстоятельства могут быть раз личными.

— Я допускаю такую возможность, — сказала я и, увидев ее улыбку, сумела только ответить тем же. — Это всего один корабль, Орис Кеталу — всего один человек. Это возможность, а не вероятность. Однако мне думается… у нас слишком много трудной работы и слишком мало времени: через несколько часов я скажу вам, что я думаю.

Рурик Чародей стояла босиком на горячей металлической палубе, слегка расставив ноги, в привычной устойчивой позе, опустив плечи. Она смотрела на Анжади, на Кеталу, и улыбка не сходила с ее губ. Она сказала:

— Это не все — до тех пор, пока не наступит завершение. А этого пока не произошло.

Глава 34. Ожидание утра

— Не так это просто, — сказала Корасон Мендес. Утром следующего дня она пересела с одного «челнока» на другой, отправив свой F90 для дозаправки на остров Кумиэл. Я дважды производила дозаправку моего YV9 в воздухе. Тридцать часов — почти предел того, насколько часто могут выполняться такие операции, и экипаж изнемогал от усталости.

— В Свободном порту по-прежнему идет сражение, — добавила она.

— Знаю. Сражение идет и здесь. По нам дважды открывали огонь. — Я не отрывала взгляда от головизора. — Из семнадцати возможных контактов мы провели шесть успешных… а-а, вот, видите?

Она наклонилась вперед над моим плечом. Ее черный комбинезон был помят, пропитался потом, как и мой, а на коже вокруг глаз проступала нездоровая бледность. Она искоса смотрела на изображение на экране. Множество джат ов и джат-рай отбрасывали длинные тени на движущиеся волны в лучах восходящего солнца; вот похожая на булавочный укол вспышка света, вот — еще одна, ответная: точечные сигналы гелиографических сообщений, передаваемых от корабля к кораблю.

— А я знаю, что это не дается так просто, — сказала я. — Все еще ничего не произошло. Прамила, тех, с кем Чародей и я говорили непосредственно, может быть, дюжина, а косвенно, возможно, — в десять раз больше. Еще ничего не произошло. Но может произойти.

— Джэмисон сказал, что вам пришлось пригрозить силой, чтобы подняться с одного джата .

«Черт побери, Джэмисон не имеет права контролировать наши сообщения», — подумала я. Мое раздражение было недолгим; я бы лучше постаралась улучить несколько часов для сна. Времена, когда я могла делать так и все же сохранять восторженный энтузиазм, давно миновали.

Кори сдавила переносицу, зажмурилась и снова сосредоточила внимание на изображениях в головизоре.

— Значит, вы разделились?

— Думаю, это достаточно безопасно; каждый из нас отправляется с вооруженным офицером. Прамила — на этом джат-рай … — я включила вставку с изображением широкого судна, тяжело передвигавшегося по высоким волнам примерно в трех четвертях мили позади нас. — Чародей — на более крупном джате с группой Колдунов из Харантиша.

Кори пожала плечами.

— Дело идет к тому, что все замкнется на мне, Линн. Мне хочется знать только одно — как вы готовитесь к ситуации, которая возникнет, когда эти корабли достигнут побережья Мелкати? По моим оценкам, мы затратили около шестидесяти часов, прежде чем смогли продвинуться к решению… Позволим ли мы этим туземцам вести войну средствами высокой технологии, не вмешиваясь в нее?

— Может быть, до этого дело не дойдет.

Она замолчала, и я взглянула на нее. Что бы она ни собиралась сказать, видимо, она передумала.

— Я посоветовала бы вам вернуться на Кумиэл на несколько часов, Линн, вы выглядите едва живой. Вы должны быть в форме, чтобы принимать решения.

В зеленоватом сумраке кабины у меня начало возникать ощущение тошноты. С «челнока» на джат , а с джат-рай — обратно на «челнок»… насколько же я дезориентирована? И Кори права. Моя работоспособность должна быть максимальной. Тем более теперь, когда у нас еще остается последний шанс…

— Дуг Клиффорд вылетит, чтобы встретиться с вами, — сказала я, — если вы хотите работать с послом правительства. Я уже говорила с ним об этом.

— Вы, кажется, оставили мне небольшой выбор.

— Молли Рэйчел обычно говорила, что я никогда не умела доверять людям работу — не верила, что они выполнят ее лучше, чем я сама… пусть даже мне она вообще не по зубам! Кори, мы знаем друг друга шесть лет, и я никогда не одобряла того, что вы делаете… а вы удивлены, что я озабочена этим теперь, после Решебета?

Седовласая женщина властным жестом дважды прикоснулась пальцами к моему плечу.

— Линн, я приму ваши упреки, когда у вас появится более хорошая мысль, как урегулировать конфликт.

— Как раз сейчас положение вещей подобно пуху одуванчика — любое дуновение направит его в другую сторону.

Она нахмурилась. Не осуждая, а соображая. Я так и видела, как в глазах Кори мелькают цифры и возможности: столько-то кораблей на Кумиэле, столько-то в Свободном порту, а столько-то в резерве на орбитальной станции. Столько-то человек здесь, столько-то на северном континенте, столько-то на южном…